Corpse's bride
Я покажу, как умирают дети,
Я расскажу, как замерзают птицы,
Я покажу кровавый след отметин
На голом сердце у самоубийцы.
Он нарисует старое болото,
Поведает, как чавкает трясина.
Там сотни лет назад прошла пехота
И обрела плитой могильной тину.
Иди и расскажи своему другу,
О том, как в стужу отмерзают пальцы.
Пусть эта боль идет, летит по кругу.
Ее закончит смерть. А ты боялся…
Я расскажу, как замерзают птицы,
Я покажу кровавый след отметин
На голом сердце у самоубийцы.
Он нарисует старое болото,
Поведает, как чавкает трясина.
Там сотни лет назад прошла пехота
И обрела плитой могильной тину.
Иди и расскажи своему другу,
О том, как в стужу отмерзают пальцы.
Пусть эта боль идет, летит по кругу.
Ее закончит смерть. А ты боялся…
Я так устала проходить
Мимо людей с беспечным видом.
И улыбаться, когда слез
Порой бывает не унять.
Ради покоя их забыть
Про свои беды и обиды.
На сердце – мертвенный некроз,
Оно забыло, как стучать.
Вокруг – калейдоскопы лиц,
Все ждут чего-то в напряженьи.
А я стою, потупив взор,
Кусаю губы и молчу.
Сердца бесчувственных убийц
Не знают страха и сомненья,
В глазах толпы – немой укор,
Им все равно, что я хочу.
Что ж, так и быть, я дам вам мысли
О возрождении и тлене,
Про сумасшествие и бред,
И страхи каждого из вас.
Но люди слабы – грянул выстрел,
Боль повергает на колени.
Поток кроваво-синих рек
Диктует страху "Пли" приказ.
Мимо людей с беспечным видом.
И улыбаться, когда слез
Порой бывает не унять.
Ради покоя их забыть
Про свои беды и обиды.
На сердце – мертвенный некроз,
Оно забыло, как стучать.
Вокруг – калейдоскопы лиц,
Все ждут чего-то в напряженьи.
А я стою, потупив взор,
Кусаю губы и молчу.
Сердца бесчувственных убийц
Не знают страха и сомненья,
В глазах толпы – немой укор,
Им все равно, что я хочу.
Что ж, так и быть, я дам вам мысли
О возрождении и тлене,
Про сумасшествие и бред,
И страхи каждого из вас.
Но люди слабы – грянул выстрел,
Боль повергает на колени.
Поток кроваво-синих рек
Диктует страху "Пли" приказ.